Джаред Лето за последнюю пятилетку успел изобразить на экране, кажется, все напасти, которые могут произойти в наши дни с неплохим, но беспечным юношей. Он погибал от топора Патрика Бэйтмена в «Американском психопате», умирал от гангрены и наркотиков в «Реквиеме по мечте», ему разбивал лицо Брэд Питт («Бойцовский клуб») и поджигала голову Джоди Фостер («Комната страха»). В «Оружейном бароне» Эндрю Никкола, ударном политическом памфлете о международном торговце смертью Орлове (Николас Кейдж), Лето играет его младшего брата, Виталика, невезучую и мятущуюся душу, простака, мечтающего о мире во всем мире и в минуту тоски по родине выкладывающего из кокаина довольно подробную контурную карту Украины.
—Что-то вы в последнее время все наркоманов играете.
— Ох, ну не знаю. Пора, очевидно, завязывать с кокаином. Ну или написать сценарий о слепой говорящей овчарке, чтоб все поняли, что у меня юмористический дар. Но вообще, у хорошего режиссера можно и горшок сыграть. Вот Эндрю Никкол… Я поклонник его «Гаттаки», ну и «Шоу Трумана» — умнейшая, конечно, вещь. Хотя это правда пугает: у моих героев всегда примерно одна и та же судьба. Еще меня обязательно уродуют — в двух следующих фильмах вообще черт знает что будет.
— Финчер (режиссер «Бойцовского клуба». — Прим. ред.) говорил, что вы слишком хорошенький, отсюда и желание как можно сильнее разбить вам лицо.
— Знаете, у Дэвида есть и хорошие качества, что бы он там из себя ни изображал.
— Для таких ролей, как ваши, вероятно, требуется какая-то нечеловеческая подготовка?
— Ну Виталий из «Оружейного барона» — это такой четвероюродный брат Гарри Голдфарба из «Реквиема по мечте»: оба живут на Брайтоне, у обоих русско-еврейские корни. Случайность, конечно, но такая счастливая, и я подспудно старался ее обыграть. Еще русский начал учить. Фантастический язык, дико сложный, но у меня так хорошо пошло, что я начал свои реплики на русский переводить — и если бы меня не уняли, перевел бы все. Ко мне реально подошли: ты тут выпендриваешься со своим русским, а потом полфильма будет с субтитрами, и вообще — это Ника Кейджа раздражает и всех остальных. Весело было.
— Вам вообще везет с большими режиссерами.
— Я считаю, пока зовут, надо обязательно поработать со всеми великими, кто живы. Пусть это маленькая, малюсенькая роль — как с Теренсом Маликом было.
— Но со стоуновским «Александром» накладка вышла. Обидно, когда фильм ругают и понимаешь, что за дело?
— Знай я наперед, какая у фильма будет судьба, все равно бы согласился. Полгода, из них три месяца в Марокко, в пустыне — я другим человеком стал. А фильм… что фильм, я его не снимал, не монтировал, ответственность вся на Оливере. Вы видели когда-нибудь Оливера? Он же безумец, гениальный безумец. Я реально вырос на его фильмах — на «Взводе» так уж точно.
— Эндрю Никкол говорил, что ваш герой в «Оружейном бароне» — он как бы совесть фильма.
— Мне он говорил что-то такое. Мы с ним и с Кейджем много беседовали, всякую философскую пургу гнали.
— Вы что-нибудь важное узнали про торговлю оружием?
— Только то, что это целый мир, который умом не понять.
— Ваши с Кейджем герои — негодяи?
— Я нет. Я, как вы сами сказали, совесть. А Ник, его герой — это такая квинтэссенция торговца, вечный коммивояжер. Такой знаете «ничего личного».
— А что у вас было после «Барона»?
— Я не так много снимаюсь, я привередливый, в разумных пределах. После «Барона» был фильм, который меня чуть не угробил. «Одинокие сердца» с Траволтой и Джеймсом Гандольфини — такая беспробудная, мрачная штука, я даже пожалел, что в него ввязался.
— А кто режиссер?
— Такой Тодд Робинсон — бывший документалист. Очень талантливый мужик, сам написал сценарий о своем дедушке, а дедушка его был следователем, который в 40-е годы как раз поймал так называемых убийц одиноких сердец. Я играю одного из убийц, Раймонда Фернандеса, поэтому мне выщипывали волосы. Каждое утро приходили две тетеньки и выщипывали.
— А побрить нельзя было?
— Побрить было нельзя — Фернандес был не лысый, он был плешивый, там надо было волосы именно что проредить. Хотя сейчас я бы уже на это не подписался, и если нас сейчас читает какой-нибудь актер, который планирует себе выщипать волосы, пусть сто раз подумает — мои до сих пор нормально не отрасли, а уже четыре месяца прошло, нет, пять даже.
Джаред Лето за последнюю пятилетку успел изобразить на экране, кажется, все напасти, которые могут произойти в наши дни с неплохим, но беспечным юношей. Он погибал от топора Патрика Бэйтмена в «Американском психопате», умирал от гангрены и наркотиков в «Реквиеме по мечте», ему разбивал лицо Брэд Питт («Бойцовский клуб») и поджигала голову Джоди Фостер («Комната страха»). В «Оружейном бароне» Эндрю Никкола, ударном политическом памфлете о международном торговце смертью Орлове (Николас Кейдж), Лето играет его младшего брата, Виталика, невезучую и мятущуюся душу, простака, мечтающего о мире во всем мире и в минуту тоски по родине выкладывающего из кокаина довольно подробную контурную карту Украины.
