Когда-то списанная со счетов как прог-рок проект тешащей свое тщеславие голливудской знаменитости, группа 30 Seconds to Mars была брошена умирать между рэп-роком и лужей грязи. Но пройдя через все испытания и оправившись после падения, она стала, возможно, одним из самых охраняемых рок-секретов…
Джаред Лето не большой парень. Но его плечи достаточно широки, чтобы выдерживать вес двух до невозможного стрессовых профессий, в которых он обнажает свою душу - не менее глубокую, чем синева его глаз. Он с легкостью поет в вызывающем зависть диапазоне. Он цитирует Deepek’а Chopra и Айэна Рэнда в повседневных беседах. Он не пьет и просто не разглашает подробности своей личной жизни. Вы знаете его как актера, но возможно вы знаете и о том, что он написал, сыграл и спел каждую неперкуссионную ноту во всеобще отвергнутом одноименном дебюте его группы 30 Seconds to Mars, вышедшем в 2002-м году. В широких кругах, это придало ему значимости. Даже если он ведет себя как будто это не так.
«Когда я записывал первую пластинку, я никогда, никогда не подумал бы о том, что даже через миллионы лет напишу песню, которую возьмут на радио» - говорит Лето. «Мы с братом записывали песни длиной по 13 минут и каждый вечер меняли наше название. Мы были творческим (некоммерческим) проектом. Но затем мы поняли, что завершением этого процесса является выступление перед публикой, когда на сцене незнакомые люди делятся друг с другом некоторыми личными, интимными моментами. Это завело меня, заставило написать альбом из связанных друг с другом песен и продолжить этот путь».
Твердо решив записать некоммерческий, экстремально честный рок-альбом, группа ( Лето, его брат Шеннон на барабанах, гитарист Томо Милишевич и басист Мэтт Уоктер ) вместе с продюсером Джошем Эбрэхэмом (Atreyu, Velvet Records) погрузилась в его написание, растянувшееся на три года, четыре континента и пять стран, отдавая должное актерской карьере Джареда. Конечным результатом стала пластинка 2005-го года A Beautiful Lie – многожанровый, эмоциональный, эпический второй альбом, проданный тиражом более чем в миллион копий и включивший в себя два стилистически разных сингла (“Attack” и “The Kill”). Важным стало для Лето и то, что он возродил свою творческую страсть. «Мама Томо сказала, что раньше мои песни шли оттуда» - смеется Лето, показывая на свой лоб. Он останавливается и кладет руку себе на живот «Теперь она говорит, что они идут отсюда. По-моему, это действительно довольно красочно объясняет что изменилось».
Правда в том, что внутренний огонь Джареда никогда не оставлял его, но многие вещи изменились с тех пор, когда 30 Seconds to Mars впервые подписали контракт с Immortal Records в 1998-м году. Их нынешний лэйбл Virgin сейчас следует своей четвертой руководящей позиции: ню-металл неуместен и мертв одновременно.
Как это часто бывает во время записи второго альбома, в группу пришел новый гитарист – Милишевич, поразивший их своими взглядами и профессиональными навыками. Изменилось также и то, что сейчас Лето как музыканта узнают также часто как и актера. Возбужденные альбомом A Beautiful Lie, успех которого только сейчас принял масштабы эпидемии, журналисты AP встретились с Джаредом, чтобы узнать как развивается история его музыки.
Твоя правдивость как актера редко вызывает сомнения. Тяжело ли было добиться такого же уважения к себе как к автору песен?
Ну, мы правда гордимся тем, что люди сами готовы посмотреть сквозь стереотипы и решить, что 30 Seconds to Mars это исключение из правила. Если честно, нам пришлось вытерпеть много грязи, но я думаю то, что видят люди, когда открывают нас для себя, когда слушают нашу музыку, когда приходят на наши шоу – это и есть группа. Некоторые люди могут увидеть еще и человека, когда-то сыгравшего в понравившемся им фильме. Но я играю в основном в небольших фильмах: в фильмах, которыми я могу гордиться. И я очень горжусь музыкой, которую пишу. Для нас, это всегда было дорогой, по которой мы стараемся идти со всем возможным достоинством и творческой честностью. Есть люди, которые никогда этого не поймут. И это нормально, нам это и не нужно. Некоторые терпеть не могут Бьорк, а я вот думаю, что она потрясающий исполнитель. Этим и хороша музыка: если она тебе нравится, сделай погромче, если нет – переключи канал.
Уверен, что несмотря на твои ожидания, было непросто укрепить свои позиции в новой индустрии, в связи со сложившимися стереотипами.
Вы абсолютно правы, но позвольте кое-что объяснить: мне не нужна слава. Мне не нужны деньги. Мне не нужен секс. Я просто делаю это, потому что должен. Это то, что я вынужден делать безо всяких на то причин. Я не кидаюсь в самоуничижение и критику, по-моему, это было бы смешно. Я четко знал на что шел. Я написал и сыграл каждую гребаную ноту, каждую партию с первого диска, исключая живые ударные. И ты чувствуешь это, когда люди начинают критиковать и нападать на тебя.
Некоторые смотрят со стороны и говорят: «эти идеи далеки, слишком претенциозны». Но я скажу вам следующее: эти идеи уже стали реальностью.
Вы помните какие-нибудь шоу, где толпа была особенно агрессивна в своей неприязни к вам?
Мы храбрые и чувствуем себя довольно уверенно, поэтому чаще всего побеждаем над такой толпой. Но был один такой случай – однажды какой-то парень, стоявший прямо напротив, осыпАл нас неистовыми проклятиями. Я плюнул ему прямо в лицо ровно в тот же момент, что и Мэтт. После того как мы сделали это, он такой: «Дааааааа!» Он был скинхедом, таким накаченным парнем. Потом он пришел к нам и сказал: «Вы, ребята, просто классные!».
Эта пластинка по сравнению с первой наполнена другой звуковой гармонией, другой музыкальной картиной, вы были в туре с разными группами…
Не совсем понимаю о чем вы…
Есть ли для вас разница между туром, например, с Puddle of Mudd и theAUDITION?
С Puddle of Mudd мы были в нашем первом туре. Что ты берешь в свой первый тур? Все, что можешь взять. И как играть такие распродаваемые шоу? Меня не волновало то, что это был Harry Connick Jr.; мы были взволнованны. Не обращая внимания на то, нравится нам группа или нет, мы ехали в тур и играли с кучей команд, которых даже не слышали.
С какими группами вы чувствуете некоторое сходство?
Я особо не слушаю современную музыку, но мне кажется, что мы имеем некоторое сходство в звучании с такими группами как My Chemical Romance, AFI, Angels & Airwaves, Taking Back Sunday. Довольно неожиданно. Я не был близко знаком с музыкой Taking Back Sunday, но мы видели как они играют. Посмотрев шоу, я подумал «вау, мы, вообще-то, могли бы сыграть с этой группой». Такие группы как Muse, Dredg, Circa Survive дарят некое эстетическое наслаждение, заставляющее фокусироваться на творчестве и задаваться вопросом «Что еще, кроме того, чтобы просто писать песни для радио, мы можем сделать? Чего в музыке мы еще не исследовали?»
Лирика с альбома A Beautiful Lie более ясная, буквальная, чем на дебютном альбоме. Но в ней осталась некая двусмысленность и место для собственных интерпретаций…
Да. Несмотря на всю свою метафоричность и абстрактность, первый альбом, даже со всем своим безрассудством и интеллектуальностью, был для меня очень эмоционален. Я полностью выложился. В этом альбоме я положил свое сердце и внутренности на стол и сказал: «Это все, что я есть, любите это или бросьте». The Kill звучит так, будто я пою ее кому-то. На самом деле я пою ее себе. Я люблю многоуровневые, глубокие вещи, обладающие духом открытий. 30 Seconds to Mars раскрывают темы взросления, изменения, самоопределения, амбициозности, выживания и личностной силы. В некотором роде, A Beautiful Lie – это библия личного взросления и перемен.
Проще говоря, после его записи ты изнурен самообличением?
Рабочее название альбома было Battle of One, и это во многом отражает его содержание. Он действительно написан о войне с самим собой и о надежде на победу в этой войне, написан с точки зрения человека, стоящего на перекрестках жизни, которому приходится преодолевать огромные испытания, чтобы измениться и идти вперед.
Артистам, на которых ты ссылался как на оказавших свое влияние, таких как Robert Smith и Trent Ranzor, свойственна некоторая двойственность – с одной стороны, им присуще чувство замкнутости в себе, с другой – желание дать людям доступ в свой мир. Тебе присуща такая черта двойного существования?
От части конечно. Знаете, все хотят и съесть торт и себе его оставить (смеется). Уединенность и приватность очень сексуальные для меня слова, а идеи, которые мы вкладываем в 30 Seconds to Mars это общность и опыт. Я думаю, общность, опыт и уединенность могут сосуществовать. Естественно, я был научен тому, как сохранить свою личную жизнь личной. Даже когда люди думают, что знают что-то, это на самом деле не так. Ты должен оставлять что-то себе. И я всегда хотел этого - и как актер и как музыкант, несмотря на ту ложь, которую люди могут прочитать в таблоидах. Если все будут знать правду, личная жизнь станет открытой как гребаная книга.
Я уже спрашивал о том, как группа и ты видите себя как музыканты. Как ты оцениваешь себя как личность?
Я стараюсь этого не делать. Мне кажется, это для других. Ты можешь посмотреть в зеркало, но единственное что ты увидишь, будет лишь твое отражение. Мне кажется, самопознание это что-то неотвратимое, но при этом опасное. Я лучше буду продолжать развиваться и меняться, пусть другие люди пытаются охарактеризовать меня.
Перевод с английского — Molochai.
При использовании этого материала указание автора, а так же ссылка на 30secondstomars.ru обязательны.
Когда-то списанная со счетов как прог-рок проект тешащей свое тщеславие голливудской знаменитости, группа 30 Seconds to Mars была брошена умирать между рэп-роком и лужей грязи. Но пройдя через все испытания и оправившись после падения, она стала, возможно, одним из самых охраняемых рок-секретов…
