|
От редактора «Kerrang!»
У 30 Seconds to Mars сложились довольно непростые отношения с нашим
журналом. Когда я встретился с Джаредом Лето на фестивале Download в июне,
он сказал, что их фанаты, настолько радикальные и преданные, насколько вообще
можно встретить, сделали значки с надписью “Fuck Kerrang!”. И у нас до
сих пор есть авторы, которые относятся к этой группе с презрением. Но среди нас
много и тех, кто был покорен группой Лето, их невероятной профессиональной
этикой, потрясающими живыми выступлениями и эпическими песнями. Поэтому мы с
гордостью помещаем группу на их первую журнальную обложку в Британии. 30 Seconds to Mars не похожи на другие группы,
как вы можете понять из блестящего рассказа Николы Браун. И, возможно, вы
влюбитесь в них уже сейчас…
В бесконечность и за ее пределы
Благодаря гигантской армии фанатов, 30 Seconds to Mars стали одной из
самых успешных групп года. Пора открыть тайну о том, что ее фронтмен
Джаред Лето…
«Замолчи! Ты все выдумываешь!»
Джаред Лето, 35-летний голливудский актер, культовый секс символ и настоящая
рок-звезда в обличии фронтмена и музыкального двигателя 30 Seconds to Mars,
смеется. Он сидит на скамейке в лондонском Гайд-парке. Выглядит как тень:
бледный и с головы до пят одетый в черное. Выделяются только его вводящие в ступор
лазурные глаза и кислотно-оранжевые блестящие шнурки на кроссовках. Его
плечи подрагивают, а широкая улыбка сияет, придавая его лицу ту мягкость,
которой нет, когда его губы расслаблены.
«Никогда такого не слышал! —
восклицает он, изображая изумление и шок. — Боже!»
Как актер, снявшийся в более чем 15-ти успешных картинах, включая такие, как «Реквием
по мечте» и «Бойцовский клуб», и давший интервью больше, чем
хэдлайн-выступлений, загадочный Лето знает, как играть в эту
медиа-игру. Копните чуть глубже — и вы узнаете, что обычно в компании
журналистов он придерживается строгих правил поведения: ледяное выражение лица
и непробиваемая приватность. Добавьте его острую проницательность, ум и
начитанность к тому, что его пресс-менеджеры обычно дают четкие указания,
проясняя детали и оговаривая темы разговора, которые будут и, что еще важнее,
не будут приветствоваться в беседе, — и вы получите рецепт неприязни. Именно
это обеспечило Лето репутацию сложного, тщеславного и, по мнению некоторых,
высокомерного и грубого человека.
Но есть одна вещь, которая обычно не отмечается, или, может, даже просто
не берется во внимание — у него есть чувство юмора, злое, сухое чувство юмора,
которое распространяется на все, вплоть до насмешек над самим собой.
Возможно, сбой биоритма заставляет его немного ослабить защитную реакцию: он и
его одногруппники — брат-ударник Шеннон и гитарист Томо Милишевич — прилетели в
Великобританию прошлой ночью для подготовки к шоу в Академии Брикстон, билеты
на которое были полностью распроданы; или может позднее летнее солнце и поющие
на деревьях птички привели его в обезоруживающе дружелюбное и открытое
расположение духа. Как бы то ни было, Лето сидит рядом со мной, но это совсем
не тот Лето, к встрече с которым я готовилась.
Говорят, что никогда нельзя узнать человека по-настоящему. Может быть. Но
если вы хотите украдкой взглянуть на истинную натуру собеседника, вам нужно его
удивить. Подать крученый мяч и понаблюдать за реакцией. Естественно, он
может быстро вернуть себе самообладание и с должным профессионализмом тут же
отбить его прямо в тебя, но в те секунды, которые идут сразу же за сказанным,
когда он пропускает услышанное через уши и регистрирует это в мозге, ты
видишь действительно то, с чем имеешь дело.
Учитывая, что Лето на просьбу описать себя в пяти словах мягко, но решительно отвечает:
«Мы. Достаточно. Поговорили. Обо. Мне», этот метод довольно рискован, но
за стерильным спокойствием скрывается что-то еще. Это просто нужно вынести
наружу… Или освободить…
Вокруг тебя ходит куча слухов, Джаред.
Картинно закатывает глаза.
Хочешь послушать два моих любимых?
«Конечно», — отвечает он, растягивая слово чуть дольше, чем нужно.
Первый о том, что во время секса ты любишь испражняться на людей.
Пауза. Короткая, но однозначная. Тут Лето нарушает тишину, выбрасывая руки
вперед.
«Прекрати!» — Еще одна пауза.
«Это самая забавная вещь, которую я слышал за всю свою жизнь!» — выдавливает из
себя слова в промежутках между долгими смешками.
Второй о том, что во время секса ты просишь своих любовниц притворяться
мертвыми.
Смеется еще больше.
«А, ну да, естественно, а кто нет? — саркастически замечает он. — Это просто
смешно!»
Так что, неправда?
«Хммм, неужели ты думаешь, что даже если бы это было правдой, у меня бы хватило
дерзости признаться?»
Люди задавали и более странные вопросы, я уверена.
«Эй, видит бог, что так и есть, но эти два не такие. Плохо, что ты не знаешь
правды. Боже, если бы ты только знала…»
Лето ухмыляется и в истинно актерской манере одаривает меня незабываемым
взглядом, способным плавить лед и разбивать сердца, но ему самому ничего
не стоящим.
«Кстати, ты просто должна была это выдумать! Потому что я уже слышал все о себе,
— говорит он, откровенничая. — Я слышал, что я шлюха, что я гей, что я курю
крэк, что я сижу на героине, что я самый милый парень на всем белом
свете, что я полный ублюдок, что от меня забеременела одна, и что трахал я
другую…»
«Я все это уже слышал,— добавляет он, — и уверен, что услышу еще больше».
Лето не выдает чего-то большего, рассказывая не натянуто, но и не просто.
Кажется, что он говорит вечно, растянутыми, вьющимися и воздушными,
уносящими в никуда предложениями о музыке его группы — его «искусстве»,
переключаясь на разговоры о том, «что такое быть человеком», изо всех сил
стараться не допустить чужих взглядов на самые интимные стороны его
личности. Но стоит только открыться ему, показать, что вы полностью готовы
к «общим переживаниям», как любит говорить Лето, на протяжении всего
времени в его компании, и их последствиям, — и засовы начинают медленно открываться.
Похоже на принцип «ты — мне, я — тебе».
«Что я действительно не люблю, так это пассивность, — объясняет он. — Я люблю
активные, яркие переживания».
30 Seconds to Mars начали продвигаться в 1998-м, когда подписали контракт на
запись с лейблом «Virgin Records», который спустя почти 10 лет все еще остается
их домом. С тех пор они успели выпустить два альбома, но перемены стали
происходить только летом 2006-го, когда, по прошествии почти года с
момента официального релиза их второй пластинки «A Beautiful Lie», группа стала
значимой силой в мире рок-музыки и, наконец, перестала восприниматься как еще
один тщеславный проект популярного актера, решившего поиграть в рок-звезду. На
сегодняшний день они продали более миллиона копий альбома в США, и британские
продажи не сильно отстают: билеты на выступления разлетаются, площадки для
концертов становятся круче с каждым новым туром, а в августе Лето и компания
стали гордыми обладателями награды «Kerrang! Awards» в номинации «Лучший сингл»
за их хит The Kill. Наконец-то, после «нескольких лет выступлений для 20
человек в зале», звезды расположились таким образом, что 30 Seconds to
Mars готовы стать повелителями вселенной.
«Нужно быть очень осторожным, ища похвалы, — предупреждает Лето, когда я
спрашиваю его о нынешнем успехе группы. — Мы просто пишем музыку, в этом нет
ничего такого. Для нас это — наша жизнь, поэтому и нам, и тем людям, которые в
это верят — все это очень важно. Но это не должно быть так существенно для всех
остальных».
«Похвала не обязательна, — продолжает он после длинной паузы. — Здорово,
когда тебя хвалят, это замечательное чувство; а неодобрение расстраивает,
но это не остановит нас в намерении быть теми, кто мы есть. Я имею в виду, что
если бы мне пришлось выслушивать только слова одобрения, я бы и дня не провел
на сцене! Но критика, если она аргументирована, как бы она тебя ни
расстраивала, может многому научить. Естественно, я никогда не был идеален. Я
делал множество ошибок. Я говорил глупости, я играл меньше, чем надеялся,
но я стараюсь изо всех сил».
Что действительно поражает в Лето, так это его аппетит к работе. Он
называет своим и лучшим, и худшим качеством упорство, признаваясь, что «очень
пылко относится к жизни и своему творчеству». И он все время сменяет
деятельность в группе деятельностью в кино. «Я определенно не стыжусь своих актерских
работ, — говорит он, — и я не рассматриваю себя как скрытого музыканта, который
вырвался на свободу и нашел свою истинную страсть».
Удивительно, что у него вообще находится время думать о чем-то.
«Я неустанно нахожусь в процессе достижения цели и очень этому рад, —
признается он. — Разница в том, что другим людям нужно спать, а я всегда говорил,
что отосплюсь на том свете!»
А сколько часов ты спишь по ночам?
«Мало».
Три?
«Да, но — почему бы и не побаловать себя? — иногда четыре или пять».
Не нужно ходить к психиатру, чтобы понять, что такая строгая профессиональная
этика — следствие его тяжелого детства, о котором он, что бывает
редко, упоминал сегодня, но каждый раз лишь вскользь.
«У меня было интересное детство, — тихо признается он. — Мать-одиночка, двое
детей, постоянные переезды. Я рос очень, очень бедным. Это было очень
трудно, но все испытания не были чем-то особенным для нас, потому что они были
нашими общими испытаниями».
Он останавливается и тихо добавляет:
«Я не хочу, чтобы ты, да и я, в общем-то, плакали, так что…»
Потом продолжает:
«Живя в тех условиях, в которых я рос, я даже представить
себе не мог, что я буду обладать привилегией писать музыку, сниматься в
фильмах, или приехать в Лондон. Иногда необходимо напоминать самому себе,
насколько невероятны эти переживания».
Младший (Недоработка в оригинале
статьи Kerrang!. Шеннон
– старший брат. — прим.ред)
брат Шеннон, который живет с Лето в Лос-Анджелесе, говорит о том, что
любовь братьев к искусству и музыке также развилась в очень раннем возрасте.
«Мы росли, рисуя, слушая “Pink Floyd” и “Led Zeppelin”, — объясняет он. — Мы
были очень бедны, поэтому у нас даже телика не было, так что мы очень много
рисовали и мастерили поделки из всего, что только могли найти».
Еще Шеннон с гордостью подтвердил, что именно Лето режиссировал все
грандиозные, совершенные клипы группы, несмотря на то, что сам Джаред это
всячески опровергает, заявляя, что его брат «фантазер». Вместо этого, он настаивает
на том, что их снял некий выдуманный Бартоломью Каббинс, перед этим игриво
спрашивая: «Это самый плохо охраняемый секрет, да?»
Обладая такой непоколебимой решительностью и сильной сосредоточенностью, Лето
вряд ли сильно заботится о том, что о нем думают другие люди. Он слишком
занят, чтобы зацикливаться на этом и тратить драгоценное время на анализ и
беспокойство о чужом мнении.
«Все время пытаясь найти себя, исходя из мнений других людей, можно попасть в
неприятности», — говорит он.
Однако он подтверждает, что по натуре любопытен, и худшая сторона славы для
него состоит в том, что приходится мириться с клеветой.
«Приходится часто сталкиваться с подобным, — признается он. — Встречаться с
людьми, которые приходят с уже сложившимся на основе чужих впечатлений
мнением о тебе».
И по-прежнему, несмотря на все его спокойствие в отношении общественного
мнения, фронтмен безукоризненно, а иногда даже раздражающе дипломатичен в
обсуждении потенциально щекотливых вопросов, тем самым показывая, насколько
хорошо он знает все уловки СМИ. Он использует уклончивые фразы типа «я бы
не стал, но если хочешь, можешь сказать и так», или «конечно, сделай из меня
плохого парня» как путь к отступлению, когда беседа начинает касаться
щекотливых тем.
Беседуя о внезапном уходе из группы басиста Метта Воктера (который позже
присоединился к «Angels and Airwaves»), мы, кажется, целый год ходим вокруг да
около. Лето предпочитает отшучиваться какими-то непонятками, нежели просто
ответить на прямо поставленный вопрос типа «так он сам ушел или вы его
выкинули?»
«Вся правда состоит в том, что никакой драмы не было, — наконец говорит он. — Мы
очень долго работали все вместе, но затем настал момент пойти разными дорожками.
Я счастлив, если он счастлив».
Позже Милишевич скажет, что Воктер все-таки ушел по собственной
воле, добавив, что «нельзя заставить человека быть где-то».
Интересно, что Лето думает о своих коллегах по музыкальному поприщу, в том
числе о группах, ездивших с ними в тур, которые высмеивают 30 Seconds to Mars в
прессе?
«Мы очень заботимся о том, что делаем, и вместе с успехом приходит и немало
критики», — после долгих раздумий отвечает Джаред.
Это тебя ранит или злит?
«Мы были в туре со многими замечательными группами и также много гастролировали
с группами, которые, возможно, были нам неприятны. И что мне в связи с этим
сделать? Разрыдаться? Отстой. Я предпочту, чтобы группы после тура с нами
говорили: “Да, это было прикольно”, и я уверен, что у людей возникало
такое чувство. Я на это надеюсь. Но если есть те, кого мы обидели, я извинюсь, —
рассудительно добавляет он. — Извините, если мы чем-то взбесили вас, мы не
хотели. Может быть, мы были слишком сосредоточены на чем-то другом и
недостаточно позаботились о том, чтобы с вами все было нормально».
Почему ты думаешь, что вы могли не ужиться с кем-то из коллег по туру?
«Мы не безответственные переростки, поехавшие в тур, только чтобы иметь
повод нажираться целый день, — заявляет он, упуская возможность вставить
комментарий о чьем-либо еще поведении в дороге. — Мы поехали не для того, чтобы
показать всему миру, насколько мы мятежны. Для нас это нечто совсем
другое».
Ты заинтересован гедонизмом[1], сопровождающим рок-н-ролльный стиль жизни?
«Нет», — говорит Лето, перед тем как признаться, что даже алкоголь больше не
употребляет.
«Мы очень, очень сосредоточены в туре, — поясняет Милишевич. — Мы не против
вечеринок, но для нас важнее прежде всего отличные шоу. Лучшая вечеринка
проходит на сцене, и эти чувства гораздо лучше тех ощущений, которые можно
получить, нажираясь до беспамятства или сношаясь с какой-нибудь случайной
девицей».
За что никак нельзя критиковать 30 Seconds to Mars, так это за то, как они
общаются со своей армией фанатов. Очень возможно, что они — единственная группа, встречающаяся
с фанами после каждого сыгранного
шоу, и их преданность по отношению к поклонникам уникальна и восхитительна
одновременно. В результате этого у группы сложилась одна из самых лояльных
и преданных фан-баз, с которой каждый пришедший на концерт делит воздух, а
также «вовлеченность и активность», которые так нравятся Лето.
Эшелон — официальная промо-команда, набирающая членов через веб-сайт 30
Seconds to Mars которая была создана еще в ранний период творчества
группы. Эта команда росла, росла и росла, постепенно превращаясь в то, чем
является сегодня — огромное мировое сообщество , прославившее себя
распространением информации о группе. Но Эшелон принял форму чего-то большего:
теперь он служит местом, где люди могут найти друзей и свое место — почти как
MySpace, выделенный специально для поклонников 30STM. Поклонники с радостью приезжают из из
таких стран, как Израиль и США не только для того, чтобы увидеть выступление
группы в таких местах как Академия Брикстон, но и для того, чтобы встретиться с
друзьями по Эшелону. И трио этим невероятно гордится.
«Эшелон невероятно важен нам, — подтверждает Милишевич. — Без них все было бы
по-другому. Многие из них стали нам друзьями в пути, многие благодарили,
рассказывая свои истории о том, как не могли нигде найти свое место до тех пор,
пока не встретили людей из Эшелона, который стал для них приютом».
«Если бы Эшелона не было, то нас, наверное, тоже, — добавляет Шеннон. — Это
не эгоизм, это обмен переживаниями».
«У нас самая невероятная, увлеченная и пылкая семья, — восхищается Лето. — И это самые важные
отношения, которые у нас есть».
Несомненно, наличие такой заинтересованной, все время растущей семьи
доказывает магическую удачу 30STM,
и, зная о такой сильной поддержке группы, сложно сопротивляться чарам самого
Лето и высоким стремлениям его одногруппников.
«Мы, естественно, не обделены амбициями, — улыбается Лето. — Поэтому и
продолжаем двигаться, делая шаг за шагом».
Ну и что же тогда будет дальше?
«Ну, — отвечает он, отводя взгляд, прежде чем вернуть прямой зрительный контакт.
— Я, естественно, буду баллотироваться в президенты».
С этими словами Лето встает со скамейки и уходит, уже обдумывая свой следующий
проект.
Семейная история.
Члены Эшелона рассказывают о том, что значит быть частью клана 30 Seconds to
Mars…
«Эшелон — это просто замечательно, ты чувствуешь свою вовлеченность и знаешь,
что являешься частью всего происходящего». Kirsty Green, 14 лет,
Сандерленд.
«Вступив в Эшелон, ты обретаешь семью по всему миру. Мы объединяемся с одной
целью — раскручивать и поддерживать группу, и мы всегда заботимся друг о
друге». Hilde M., 36 лет, Норвегия.
«Мне нравится быть частью Эшелона, потому что это очень открытое и дружелюбное
сообщество. Это просто очень весело». Laura Durham, 15 лет, Манчестер.
«Если ты состоишь в Эшелоне, ты чувствуешь свою близость к группе и музыке,
которую любишь». Brittany Zullo, 22 года, Огайо, США.
«Что я больше всего люблю в группе, так это ее поклонников самих по себе — мы
все стали одной большой дисфункциональной семьей». Alana Veitch, 19 лет,
Северная Ирландия.
«30 Seconds to Mars — это самая дружелюбная группа, которую я когда-либо знала!
Они любят своих фанов также сильно, как и фаны любят их». Sandra Stramondinoli,
18 лет, Германия.
[1] Гедонизм (от др.-греч. — «наслаждение») — учение, исходящее из того положения, что человек всегда стремится к наслаждениям, удовольствиям и комфорту, а также всегда избегает страданий.
Под гедонизмом часто понимается стремление к хорошей еде, обладанию изысканными вещами и т.д. (Ru.Wikipedia).
Перевод с английского - Molochai.
Редактор — Kirane.
При использовании этого материала ссылка на 30secondstomars.ru обязательна.
|
